ШМа сидят в гостях у Саши Левина и изо всех сил помогают ему с аранжировками его песен. Готовятся к 9-ому в ЦДХ. (Малахова важно играет на бас-гитаре).

Массовое вступление 32-го в Союз Литераторов. Карпов, Кудрявцев и Анциферова - как авторы песен по следам конкурса Высоцкого; Белый - как "поэт", за "Тонкую Прослойку". Очень хочется нажраться в зюзю.

Нас с Карповым опять зовут в Казань! Где-то на начало апреля... (Недавно вернувшийся с "Зимородка" Вадик рассказывает, что казанская команда прогремела на весь фестиваль разложенной на 20 голосов "Бабушкой Этл").

Белый едет во Владимир, где уже неделю пасётся Карпов. Героические подвиги со вставанием в пять утра и трёхчасовой дрёмой в обнимку с гитарой в электричке. Нахождение Карпова в обшарпанной общаге, кафкианские диалоги с консьержкой и гуляние по гостям. Я так и не помню, где находился зал, но знаю, что он весьма известный, весь "Первый Круг" кроме Мирзаяна там блистал, а Кинер за лето приезжал пять раз. Он-то меня туда и сосватал, а владимирские братки - Карпова. Все очень хвалят зал, он и вправду приятен. Выступали не очень слаженно, я опять забывал слова, (на этот раз - в "Икарусе"). После трёх (!) отделений - посиделки до часу ночи. Героические подвиги с двухчасовым спаньём под столом на окраине города и вставанием в пять утра на электричку.

Поздно ночью звонит Пучко: "Белый, а почему ты не приехал петь?" Выясняется, что Луферов собрался устраивать большой сборный концерт в ДК МЭИ, назвал народ выступать, в т.ч. Левина и Капгера, развесил везде афиши с упоминанием и меня заодно. Указал время концерта - шесть часов вечера. Пучко пришла посмотреть на ШМа, но увидела только, как в 18:40 последний зритель, так ничего и не дождавшись, плюнул и пошёл забирать деньги. В семь примчался взмыленный Капгер, уже осенённый догадкой. Следом через 10 минут появился мэтр. Всё кончилось мирным выпиванием немедленно принесённой Капгером водки в кабинет администратора ДК. ШМа тоже ничего не знали и не пришли. Пучко пела сама в утешение администратору, тот растрогался и пообещал в конце апреля зал под 32-е.

В ЦАПе празднование 50-летия В.В.Бережкова. Васковский и Антонос в перерыве увлечённо беседуют о процессе записывания Авиловым нового альбома. Антонос собирается ему подыгрывать. Виктор Попов предлагает мне сделать обложку для его (Попова, а не Авилова) кассеты.

Едем с Карповым в Саратов. Нас встречают и заботятся. Зал в ДК Либкнехта похож на один из московских театров, только мельче. Если в школьном актовом зале г. Пушкина взгляд стоящего на сцене упирался в странное и унылое в своём постоянстве число "60", то здесь циферки весело меняются каждую минуту. Микрофон всего один, и им заведует бабушка-уборщица. Выступали хорошо, Шурику понравилось, только света на сцене так и не добились. (Я забывал слова в "Августине"). Ночевали по-царски - каждый в своей комнате на своей кровати, эх, везде бы так! Наутро я уехал в Москву, а Шурик двинулся следующим днём по сложному пути - через Н.Новгород и Владимир. Добрые слушатели подарили мне ядовито-зелёного тайваньского лисёнка, выдав его за третьего постояльца бабушки Этл.